|
Теперь она знала, чем закончится письмо, и спокойно читала, отмечая по привычке грамматические ошибки. «Здравствуй, дорогая мамочка! – писал он. – Твоё письмо ещё только получил. Оно шло пять дней. Я тоже, как и все студенты, участвовал в свержении Временного Правительства. Потом при встрече подробно расскажу. У меня опять заболела грыжа, и я ходил в больницу. Мне предложили лечь на операцию, но я отказался, так как операцию делает не хирург, а простой фельдшер. Сейчас грыжа успокоилась и не болит. А заболела она от того, что нас, студентов, заставляли работать физически, мы таскали дрова для училища и сами делали уборку в помещении. После медицинского осмотра мне дали освобождение от физического труда, я отдал директору медицинскую справку, и меня больше не привлекают к таким работам. Питаюсь я нормально. Студентам дают карточки на хлеб, а в столовой кормят раз в день обедом бесплатно. Иногда хожу покушать к Альбитским. У них тоже с продуктами негусто. Недавно у Альбитских я повидался с твоей двоюродной сестрой (моей тётей) Марией Львовной Покровской. Она тоже приходила к ним в гости. А с ней был её сын Алик. Он воевал, и после госпиталя его отпустили домой. Алик рассказывал о себе, что он большевик и знаком с Троцким и Луначарским. Я ему похвастался, что дома у нас есть фотографии Луначарского и Савенкова, где я, трёхлетний малыш, сижу у Анатолия Васильевича на руках. Алик сообщил, что Луначарский теперь комиссар просвещения. Учёба в училище продолжается, как и раньше, по всем предметам. Последнее время я часто хожу в библиотеку читать художественную литературу. Я тебе говорил, мама, что у нас в училище уникальная библиотека, здесь очень много старинных книг. А сам интерьер в помещении располагает к высоким мыслям и хочется пофилософствовать. Скоро будут летние каникулы, зима быстро закончится, и мы увидимся. Только вышли мне, пожалуйста, в письме керенских денег. Билеты на поезд пока продают на керенки».
Прочитав письмо, Евпраксия отдала его почитать Глебу, а сама затопила печку и поставила на плиту в чугунке вариться картошку. В полдень придёт из школы Павлик, и надо готовить обед.
ГЛАВА 21
Борьба с голодом в Данилове
Несмотря на то, что власть сменилась, Александр Семёнович Верещагин продолжал работать судьёй в Данилове. Суд общей юрисдикции давно не работал, так как все судьи уволились и разъехались. Новых Законов издавали мало. Был только «Декрет о суде» от 24 ноября 1917 года, который в Данилов прислали только в мае 1918 года. Этим декретом упразднялись прежние суды. Приостанавливалась деятельность мировых судей, ликвидировались прокурорский надзор и институт судебных следователей. Кроме центральных законов, в Данилове действовали местные законы, принятые Ярославским Советом рабочих, красноармейских и крестьянских депутатов.
При Временном Правительстве Александр Семёнович работал в основном один, и лишь по уголовным делам приглашал двух народных заседателей, которые были постоянные из числа местной интеллигенции. Теперь же, по новым законам, народных заседателей назначал городской Совет рабочих и солдатских депутатов. Новые народные заседатели были малограмотные и, в первом же судебном заседании, плохо проявили себя, мешали работе судьи. Всё это Верещагину не понравилось и, проработав по новому декрету о суде один день, он уволился. После этого он стал работать частным адвокатом, на основании Ярославского Закона, регулирующего деятельность адвокатов.
|
|
